Перед Новым годом Петров почувствовал сильное уныние. И было от чего унывать, прямо скажем. Новогоднее путешествие в Европу сорвалось по причине кризиса. Курс доллара как с цепи сорвался. Ресторан любимый закрылся на неопределенное время.
В унынии Петров забыл заехать в привычный супермаркет. Пришлось остановиться у старого гастронома рядом с домом. Давно Петров не бывал в таком неказистом магазинчике. А во времена детства и юности только сюда и бегал – других-то магазинов поблизости не было.
Здесь продавали газировку, и он любил купить стакан шипящей сладкой газировки с двойным сиропом. Еще эскимо за 22 копейки… Мама стояла часами в очередях и, добытчица, приносила домой килограмм докторской или любительской колбасы – столько давали в одни руки. А еще на углу сидела тетя Тоня и продавала горячие сочные беляши в серой оберточной бумаге.
Задумавшись, наткнулся на старушку. Извинился. Она кротко кивнула головой. В привычном Петрову супермаркете таких старушек не встречалось – там катили тележки серьезные деловые мужчины и элегантные дамы. Видимо, все старушки остались в таких же старых замшелых гастрономах, как этот.
Отчего-то Петров остановился и перехватил взгляд бабушки – она с вожделением смотрела на виноград на прилавке. Петров тоже глянул на виноград: сорт «Изабелла». Такой душистый, ягодка к ягодке, и в каждой будто отражен солнечный луч, и каждая будто хранит тепло щедрой южной земли. Аромат – закачаешься!
– Какой хороший виноград! – зачем-то заговорил Петров с бабушкой.
Она улыбнулась и поделилась с ним как со старым знакомым:
– Да, сынок, я вот всё стою рядом с этим виноградом и отойти не могу. Так он пахнет вкусно… Хотела к Новому году купить себе кисточку, да уже отоварилась как обычно: молоко, хлеб, крупа, двести грамм колбасы и немножко рыбки для моего котика. Деньги и кончились. А до следующей пенсии еще тянуть нужно. Вот я и стою, как в басне Крылова лисица, себя уговариваю: «Кислый, наверное, виноград; наверное, невкусный».
Петров почувствовал, как у него защипало где-то в носу, как щипало в детстве от стакана газировки. Он сказал:
– Подождите, бабушка… Вы не откажетесь от новогоднего подарка? Пожалуйста, окажите милость, примите от меня подарок!
Старушка сначала замотала головой, но, видимо, что-то в голосе Петрова остановило ее, и она согласилась и ответила ласково:
– Приму, сынок.
И радостный Петров купил виноград, и золотистые мандарины, и ещё продуктов – полный пакет. Он подвез бабушку до дому, донес ей сумку до третьего этажа старой панельной пятиэтажки, и всё это время испытывал странное чувство: это не он оказывает ей услугу – а она ему.
Прощаясь, старушка спросила его имя и добавила: «Храни тебя, Господь, сынок!» Он оглянулся на ходу и увидел, как она крестит его вслед своей маленькой сухой ручонкой.
<<Ничего не изменилось. Кроме… он прислушался к себе – кроме уныния. Уныние исчезло, испарилось, трусливо сбежало>>
Петров вышел из подъезда – всё вокруг было таким же, как пару часов назад: так же шел снег. И кризис продолжался, и доллар прыгал – ничего не изменилось. Кроме… он прислушался к себе – кроме уныния. Уныние исчезло, испарилось, трусливо сбежало, а в душе – пели птицы. «Эх, и хорошо жить на свете», – подумал Петров.
Ольга Рожнёва
| 