27. Великий Савва в пятьдесят четвертый год своей жизни, во второе лето по освящении созданной Богом церкви и по пришествии в Лавру епископа Иоанна, в двадцать первый день месяца января, в пятнадцатый индиктион, пришел на холм Кастеллийский, лежащий от лавры к северо-восточной стороне в расстоянии около двадцати стадий. Сей холм был страшен и неприступен по причине множества скрывавшихся в нем злых духов. Посему ни один пастух, находившийся в пустыне, не смел приблизиться к сему месту. Но священный старец Савва, избравши прибежищем своим Всевышнего (Псал. 90, 9) и окропивши сие место елеем всечестного креста, оставался на нем в продолжение дней Четыредесятницы. Его непрестанным божественным славословием сие место очистилось от духов. Впрочем, на сем холме он много перенес оскорблений от них. Сперва он, как человек, устрашился и хотел уйти с сего места, но явившийся некогда великому Антонию явился и ему, и советовал надеяться на силу креста. Таким образом, получивши смелость, он верою и терпением победил дерзость бесов; ибо постоянно пребывал в молитве и посте. В конце Четыредесятницы, когда Савва не спал и молился Богу об очищении сего места от гнездящихся в нем нечистых духов, вдруг бесы начали производить стук, и показывать привидения, то пресмыкающихся животных, то воронов, и сими представлениями хотели устрашить его; но не могши сего сделать, потому что он постоянно пребывал в молитве, вышли оттуда, и человеческим голосом с криком произносили сии слова: «Какие от тебя насилия, Савва! Ты не доволен долом, который населил, но пришел и на наше место. Уступаем тебе собственность. Бог тебе поборник, мы не можем противиться». Произнося сие и сему подобное, они, как множество воронов с криком и шумом в ту же полночь все тотчас удалились с сего холма. В ту ночь в пустыне, лежащей около сего холма, ночевали пастухи, которые стерегли свое стадо. Они, видя с шумом летящих воронов и слыша крик их, очень устрашились и говорили между собою: видно, какие-нибудь святые мужи находятся в Кастеллии. Они прогнали оттуда бесов. Пойдем, к сему холму и узнаем, что значить сие явление, и ежели там находятся святые мужи, то поклонимся им. По наступлении утра они взошли на Кастеллийский холм, и нашедши там одного святого старца, рассказали ему то, что в прошедшую ночь они видели и слышали. Святой Савва сказал им: «Подите, дети, в мире и страха их не бойтесь» (1 Петр. 3, 14). Таким образом, ободривши их, отпустил в мире. По прошествии же дней поста, он возвратился в Лавру, и совершивши праздник Пасхи, взял с собою некоторых из отцов, пошел в Кастеллий, и начал очищать сие место, и строить кельи из найденного там леса, Когда они очищали, то под деревами нашли великий дом со сводом, который сделан был из удивительных камней, и в котором можно было жить. Очистивши от земли и украсивши сей дом, Савва сделал из него церковь. С того времени он вознамерился на сем месте устроить киновию. Это и исполнилось. Когда Савва с братьями работал в сем Кастеллии, и около месяца августа уже ничего не имел съестных припасов: то авва Маркиан, настоятель киновии около святого Вифлеема, посредством откровения узнал о стесненном положении божественного старца. Ибо авва Маркиан ночью видел некоторый ангельский образ, который сиял и сказал ему: «Вот ты, Маркиан, сидишь спокойно, и имеешь все нужное для телесной пищи, раб же божий Савва из любви к Богу трудится в Кастеллии с братьями. Он алчет и не имеет ничего нужного для пищи. И так без отлагательства пошли к ним пищи, дабы они не ослабели». Авва Маркиан тотчас встал, приказал приготовить рабочий скот, и, положив на него различных припасов, послал их с братьями в Кастеллий. Божественный старец, принявши сих братьев с посланными припасами, мысленно благодарил Бога словами Давида и Даниила за посещение Божье, и усерднее начал заниматься построением киновии. Авва же Маркиан, поживши четыре месяца после упомянутого откровения, перешел в нестареющуюся и беспечальную жизнь. Великий отец наш Савва удостоверившись, что Бог помогает ему в его деле, с великим старанием и усердием окончил строение киновии, и, собравши в ней довольно многочисленное общество, настоятелем его поставил некоего Павла, давно известного отшельническою жизнью, а помощником его — ученика своего Феодора. По смерти Павла правление киновиею принял Феодор. Он принял в Лавру своего брата Сергия и дядю Павла, которые родом были мелитинцы. Они после благоразумного управления Кастеллием в разные времена, они были епископами в Амафунте и Аиле. И вот все, что должно было сказать о Кастеллии.

28. Отец наш Савва, основавши киновию в Кастеллии, употреблял всевозможное старание населить оную мужами преклонных лет, и славными в монашеских подвигах. Посему, когда он принимал к себе мирских людей, желавших отречься от мира, то не позволял им жить в кельях ни в Лавре, ни в Кастеллии, но основал небольшую киновию с северной стороны Лавры, и поставивши в ней степенных и благоразумных мужей, приказывал отрекающимся от мира жить там, доколе не изучат Псалтирь и правило псалмопения, и доколе не научатся строгости монашеской жизни. Ибо он всегда говорил, что монах, живущий в кельи, должен быть рассудителен, старателен, готов ко всяким подвигам, трезв, воздержен, скромен, способен других научать, а сам не должен иметь нужды в научении, способен обуздывать все телесные члены, и ум свой сохранять в безопасности. Ибо я знаю, говорил он, что такового человека Писание называет единомысленным, когда говорит: Господь вселяет единомысленные в дом (Псал. 67, 7). Когда же по испытании он узнавал, что отрекающиеся от мира твердо изучили правило псалмопения, и сделались способными бдеть над умом своим, очищать мысли свои от воспоминания о мирских вещах и сражаться против чуждых помыслов, тогда давал им кельи в лавре. Если же были некоторые из них сильны, то приказывал трудиться в строении и с уверением говорил, что кто строит себе келью или полагает ей основание, тот строит как бы церковь Божью.

29. Поступая и научая таким образом, отец наш Савва никому, кто не имел бороды и у кого лицо не было покрыто ею, не позволял жить в своем обществе, ибо опасался соблазнов лукавого. И ежели когда принимал кого-либо желающего отречься от мира, но не имеющего бороды, то принимал уже совершеннолетнего, и отсылал его к авве Феодосию, который уже отошел от Седалищной церкви, и достиг монашеского совершенства под руководством Марина, основавшего обитель, называемую Фотиновою, и под руководством Луки Метопина, которые оба некогда были научены преподобным Евфимием. Авва Феодосий жил к западу от Лавры в расстоянии стадий около тридцати пяти, и там, при содействии Христа, основал весьма славную киновию. Отец наш Савва отсылая, как мы сказали, какого-нибудь брата к великому авве Феодосию, утешал отсылаемого сими словами: «Сын мой, неприлично, или лучше, вредно сей Лавре иметь у себя кого-нибудь без бороды. Сей закон положили древние отцы Скита, и мне его предал великий отец наш Евфимий. Когда я хотел жить в его Лавре, то он увидевши, что у меня нет бороды, послал меня к блаженному Феоктисту и сказал, что неприлично и даже вредно жить в Лавре безбородому монаху». «Почему поди к авве Феодосию, — говорил Савва отсылаемому брату, — там ты получишь себе пользу». Великий авва Феодосий, принимая к себе брата, посланного Саввою, всемерно старался о усовершении его из уважения к пославшему. Ибо Савва и Феодосий были единодушны и единомысленны, дышали более друг другом, нежели воздухом, так что Иерусалимские жители, видя их единомыслие и согласие в отношении к Богу, называли, их новою апостольскою двоицею, подобною двоице Петра и Иоанна. Почему архиепископ Саллюстий незадолго пред своею кончиною во Христе, по прошению всего монашеского сословия, сделал их обоих архимандритами и начальниками монахов. Какая была причина сего их возвышения, я расскажу в кратких словах.

30. Когда Елпидий и Илия, преемники аввы Пассариона, бывшие архимандритами один после другого, скончались, и когда некто Лазарь, сделавшийся преемником их власти, и отделившийся от вселенского общения, также скончался, а правление принял некто Анастасий, тогда между монахами началось некоторое безначалие или многоначалие, от которого обыкновенно рождается беспорядок и несогласие. Монашеское сословие находилось тогда в беспорядочном состоянии: потому что Лазарь и Анастасий, бывшие один после другого архимандритами, уже отступили от строгости монашеской жизни и занимались земными заботами и мирскими выгодами. Сему наипаче благоприятствовало то, что Анастасий, сделавшийся императором после Зенона, дал свободу отступникам от правоверия. Почему против сего беспорядка восстал патриарх Саллюстий, и упомянутого выше авву Маркиана сделал архимандритом монахов. Но поелику по прошествии непродолжительного времени Маркиан почил во Христе, то все пустынные монахи собрались в епископский дом к патриарху, который был тогда болен, и по общему согласию представили ему Феодосия и Савву, чтобы он поставил их архимандритами и начальниками всех монастырей, находящихся около святого града, потому что сии святые мужи были пустынники, не имели никакого имущества, украшены были и жизнью и словом и обиловали божественными дарами. С того времени авва Феодосий сделался главным вождем и архимандритом всякого общежительного монастыря. Вторым по нем в правлении киновий был святой авва Павел, игумен обители аввы Мартирия. А отец наш Савва был поставлен начальником и законодателем всех отшельников, и всех, кои хотят жить в кельях.

33. Савва в короткое время благодатью Христовою расширил Лавру, умножил число монахов, основал киновию в Кастеллии и поставлен главным начальником всех прочих Лавр и отшельников. Впрочем, выше упомянутые ученики его и обвинители, завидуя наипаче тому, что он устроил Кастеллий, привлекли на свою сторону и других монахов из братии, и умножившись до сорока человек, питали к нему вражду. Но отец наш Савва, будучи кроток в обращении с людьми и браннолюбив в отношении к бесам, уступил своим врагам, удалился в Скифопольские страны, и остановился в пустыне при реке называемой Гадаринскою. Там, впрочем не на долго, поселился он в пещере, в которую обыкновенно приходил отдыхать величайший лев. Лев пришедши в полночь, и увидевши, что там спит блаженный, взял ртом своим его одежду, и потащил его вон из пещеры. Но поелику Савва проснулся и начал совершать ночное псалмопение: то лев вышел вон, и вне пещеры дожидался, пока старец не окончил своего правила. После сего Савва опять лег на обыкновенном своем месте, а лев вошел в пещеру и взявшись за его одежду, опять потащил его вон из пещеры. Когда таким образом лев старался вытащить его из пещеры, то Савва смело сказал ему, пещера широка — она свободно может вмещать нас обоих, ибо Творец нас обоих есть один и тот же. Если ты хочешь, останься здесь, а если же не хочешь, то поди в другое место. Ибо я рукою Божьей создан и почтен Божьим образом. Лев услышавши сие, как бы устыдившись, удалился.

34. Поелику здесь Савва в немногие дни сделался славен, то начали к нему приходить некоторые скифополитанцы и гадаринцы, в числе коих был некоторый скифополитанский юноша, по имени Василий. Он был родственник знаменитых там мужей, Севера и Софрония. Будучи побужден божественною силою, он отрекся от мира, пришел к Савве и учился у него подвижнической жизни. Некоторые разбойники, узнавши о сем Василии, нечаянно пришли к ним в полночь, думая, что у Василия есть деньги, но не нашедши у них никакого имения, ушли от них с назиданием: ибо они только узнали их нищету и образ жизни. На пути встретились с ними два величайшие льва. Устрашившись, они заклинали их сими словами: молитвами аввы Саввы, которого добродетель мы теперь видели с удивлением, сойдите с пути, дабы мы могли пройти. Звери, услышавши имя аввы Саввы, были прогнаны сим именем как бичем и убежали. Разбойники удивились сему чуду, и узнали, что старец есть истинно раб Божий: ибо он и в отсутствии чудодействовал. Почему единодушно возвратившись к нему, пали пред ним, рассказали о случившемся чуде, обещались пред Богом не оскорблять впредь никакого человека, решились удаляться от всякого беззакония, и с того времени начали заниматься земледелием. Когда разнеслась молва о сем происшествии: то многие начали приходить к Савве: ибо он в немногие дни построил себе и келью. Но как скоро увидел Савва, что мирские люди начали его беспокоить, то тайно удалился оттуда; братию же поручил Господу. В последствии времени, по смерти их, некоторый исаврянин, по имени Евмафий, взявши себе сию келью, основал там киновию, и собрал в ней общество монахов. К сему обществу принадлежал и славный Тарасий, сделавшийся после преемником Евфимиевой добродетели и власти. Освященный же Савва возвратившись в свою Лавру, узнал, что сорок тех упомянутых монахов, которые способны были к злым предприятиям, склонили на свою сторону и других, так что число всех их возросло до шестидесяти. Увидевши, что общество его развратилось, он много печалился и плакал о сем, и вместе удивлялся тому, как легко рождается и удобно распространяется порок и как скоро он привлекает к себе слабых. Сперва он противопоставил их дерзости долготерпение, ненависти любовь, и слова свои одушевлял духовною мудростью и искренностью, но потом, видя, что они более и более укрепляются во зле, поступают бесстыдно, и не хотят идти путем смирения Христова, но непщуют вины о гресех (Псал. 140, 4) и вымышляют причины, благоприятствующие их страстям, он уступил место гневу (Рим. 12, 19), удалился в страну Никопольскую, и спокойно пребывал там многие дни под некоторым деревом, стручками которого питался. Владетель сего места, узнавши о нем, пришел к нему и построил ему в сем месте келью. Сия келья спустя немного дней при содействии Христа обратилась в киновию. Когда Савва пребывал в сих местах, то те дерзкие монахи, воспользовавшись его долговременной) отлучкою, разгласили в Лавре, что авва их, ходя по пустыням, съеден зверьми, и таким образом преклонивши к себе и прочих, пришли во святой град к архиепископу Илии и сказали ему: «Авва наш, ходя по пустыне, лежащий около Мертвого моря, съеден львами. Почему прикажи дать нам игумена». Илия, сей истинно Божий святитель, зная со времени святого Евфимия образ жизни божественного Саввы, сказал им в ответ: «Я не верю вам. Я знаю, что Бог не неправосуден. Он не попустит рабу своему быть добычею зверей. Подите, сыщите своего Авву, или живите спокойно, доколе Бог не явит его». Когда наступил праздник Обновления, то, по обыкновению игуменов, Савва пришел во святой град с некоторыми братьями из монастыря, находящегося при Никополе. Ибо, как мы сказали, он основал там монастырь и собрал братию: потому что Бог во всем содействовал ему. Он с некоторыми игуменами пришел к архиепископу.

35. Патриарх, увидевши старца и возрадовавшись, убеждал его наедине возвратиться в свою Лавру. Когда же Савва просил себе свободы, и никак не хотел возвратиться, то архиепископ сказал ему: «Верь, что, ежели ты не послушаешь моего убеждения и совета, не увидишь более лица моего: ибо я не могу надеяться, чтобы труды твои исполнили другие». Услышавши сии слова архиепископа, отец наш Савва обещался повиноваться его приказанию, и принужден был рассказать ему о беспорядке и возмутительном духе шестидесяти соумышленников. По сему случаю патриарх написал к монахам в Лавру следующее письмо: «Извещаю вас, возлюбленные братия, что отец ваш не съеден львами, но жив. Ибо он пришел ко мне на праздник. Удержавши его у себя, я убедил его не оставлять своей Лавры, которую он, по Божью Промыслу, основал своими трудами. И так примите его с должною честью и повинуйтесь ему совершенно. Ибо не вы его избрали, но он вас избрал. Почему вам должно покориться ему. Если же есть некоторые из вас упрямые, высокомерные, непослушные и не хотящие быть смиренными: то таковые не должны оставаться в Лавре. Ибо неприлично Савве оставлять свое место». И так отец наш Савва, не умея быть непослушным, игуменом в Никопольский монастырь поставил некоторого ученика своего, родом из Никополя, по имени Севериана, дабы потом возвратиться в Лавру.

36. Освященный Савва, взявши письмо от патриарха, возвратился в свою Лавру. Когда письмо было прочтено в церкви, то дерзкие оные монахи вознегодовали на него, ослепились своею злобою, и все шестьдесят единодушно составили толпу, и как на войне ополчались против святого отца. Одни из них собирали одежды и все вещи, принадлежащая прочим, другие взяли топоры, багры, заступы и шестью пришли к башне Саввы, с величайшим бешенством разрушили оную до основания, дерева и камни оной побросали вниз в лоток, вышли со своими вещами из Лавры, пришли к Лавре Суха, и просили, чтобы им позволено было остаться в оной. Святой Акилин, которому тогда вверено было правление Сухи, узнавши о делах их, отверг от себя и не принял их. Будучи здесь не приняты, они удалились к югу, к Фекойскому потоку, при котором и остановились; ибо здесь они нашли воду и следы келий, построенных некогда отступниками от правоверия. Здесь построили они себе кельи и назвали место сие Новою Лаврою. Когда они удалились из Лавры старца, то оставшиеся в оной, умножаясь подобно полевому хлебу по истреблении из него плевел, беспрепятственно приносили Богу чистоту сердца. По прошествии непродолжительного времени, святой Савва узнавши, где живут беглые ученики его, взял рабочий скот в Лавре и в Кастеллии, навьючил оный припасами, и пошел к ним туда. Некоторые из них, увидевши, что он идет, говорили между собою: «Вот лицемер и сюда пришел». Святой старец, увидевши, что они находились в великом стеснении, потому что не имели ни церкви, ни главы, и по воскресным дням приобщались в церкви св. пророка Амоса, которая находилась в Фекоях; что у них беспорядок безначалия; что они и между собою не согласны и ссорятся, сжалился над ними и донес о их состоянии патриарху и убедил его ввести порядок между ними. Патриарх своею рукою дал Савве одну литру золота и вместе дал ему власть над тем местом и над живущими в нем, так как бы они принадлежали к его собственному обществу. Посему божественный старец пришел к ним с художниками и со всеми вещами, нужными для строения; и во время пятимесячного своего у них пребывания построил им церковь и трапезу. Украсивши церковь сию, он освятил ее в шестьдесят девятый год своей жизни. Потом, призвавши из своей Лавры вышеупомянутого отшельника Иоанна, который родом был грек, и имел пророческий дар, поставил его игуменом Новой Лавры. Сей богоносный Иоанн предсказал те события, которые случились в сей Новой Лавре в сии годы. Будучи близок к своей кончине во Христе, в присутствии сидевших при нем главных вождей общества, он заплакал и сказал: «Вот наступают дни, в которые жители сего места чрезмерно возвысятся и отступят от правой веры; но высота их унизится, и они за дерзость свою будут изгнаны». Сказавши сие, он достиг пристани успокоения. Лаврою богоугодно управлял он семь лет и был чудотворцем. После него отцы сей Лавры, по совету отца нашего Саввы, поставили себе игуменом некоего римлянина, по имени Павла, который был весьма прост, ничего у себя не имел, и сиял божественными добродетелями. Авва Павел, шесть месяцев против своей воли управляв Лаврою, ушел в Аравию, потом пришел в Капарвариху, и скончался у упомянутого выше Севериана, который строил там киновию. Отцы Новой Лавры возвестили божественному старцу о Павловом побеге, и просили его дать им игумена. Савва дал им вышеупомянутого ученика своего Агапита. Агапит, принявши правление над Новою Лаврою, нашел между братьями четырех монахов, принятых в Лавру препростым Павлом, не имевшим подробного о них познания, и тайно внушавших другим Оригеновы догматы. Главным между ними был некоторый палестинец, по имени Нонн. Он притворно показывал себя христианином, был по наружности благочестив, и держался мнений языческих, иудейских, манихейских, и выдуманных Оригеном, Евагрием и Дидимом о существовании вещества, до сотворения мира. Блаженный Агапит, опасаясь, чтобы зараза ереси не распространилась и на других, изгнал зараженных из Новой Лавры сообразно с мнением и позволением упомянутого выше архиепископа Илии. По изгнании пошли они в страну, обильную плодоносными полями, сеять там гибельные плевелы. Но по прошествии некоторого времени, когда сей архиепископ коварством лишен был престола, как о сем скоро будет сказано, Нонн и его сообщники пришли во Святой Град, и просили нового патриарха позволить им жить в Новой Лавре. Патриарх, будучи украшен божественною мудростью, призвал к себе святого Савву и блаженного Агапита, и спросил у них, можно ли принять в Лавру Нонна с его сообщниками. Агапит сказал, что они к погибели общества рассевают Оригеновы мнения, и что он согласен лучше выйти из своего места, нежели принять их во вверенное ему общество. Архиепископ, услышав сие, сказал: «Хорошо и богоугодно ты рассуждаешь». Сообщники Нонна, узнавши, что патриарх не соглашается на их прошение, опять пошли в страну обильную полями. По смерти блаженного Агапита, который пять лет благоразумно управлял Новою Лаврою, монахи оной избрали себе игуменом некоего Маму. Нонн и его сообщники, услышавши о смерти Агапита и о возведении Мамы на степень игумена, пришли к нему, и тайно приняты были от него в Лавру. В душе своей они скрывали пагубные мысли, но, боясь святого отца нашего Саввы, совсем не предлагали их монахам. Ибо когда был жив Савва, то исповедание веры у всех монахов было одно. Вот, что должно было сказать о монахах Новой Лавры. Теперь я возвращаюсь к дальнейшему повествованию о славных делах божественного старца.

37. Блистательные божественные дары просвещенного отца нашего Саввы. Они состоят в славном подвижничестве, добродетельной жизни и православной вере. Сие отчасти уже показано было выше, и частью Бог Слово, управляющий моими словами, покажет далее. Освященный Савва, явившись победоносцем над духами злобы, и желая населить пустыню, при содействии живущего в нем Святого Духа, еще устроил новое убежище благочестия. Ибо по отшествии тех дерзких монахов и по основании Новой Лавры, когда диавол, хотевший уловить себе учеников Саввы, сам был уловлен Саввою, Савва еще поставил знамение победы над ним. Возвратившись из Новой Лавры и проведши немногие дни в своей Лавре, он во время поста взял с собою некоторого старца Павла, славного весьма многими монашескими подвигами, и пришел к потоку, который был расстоянием от Великой Лавры на пятнадцать стадий, недалеко от Кастеллия, к Западу. Здесь в Северном утесе он нашел великую пещеру, которая никем еще не была занимаема, поселился и жил в ней с Павлом до праздника Ваий. После Пасхи взял Феодула, Геласия, того же Павла и других монахов, пришел на упомянутое место, и, короче сказать, при содействии Божьем, из пещеры сделал церковь, и в последствии времени устроил там весьма славную киновию, и назвал ее пещерною. Блаженного Павла поставил настоятелем сего места и дал ему из Лавры трех братьев Георгия, Кирика и Евстафия. На сем месте, по благоволению Божью, весьма скоро возросло и умножилось число братьев. Но для чего я много говорю о сем? Пред глазами всех находится пещерная киновия, устроенная трудами святого отца нашего Саввы. По кончине блаженного Павла во Христе, правление над киновиею преемственно принимали Кирик и Евстафий, а по смерти их игуменом сделан Сергий. Ибо Георгий был послан в Александрию, где, сделавшись известным архиепископу Зоилу, рукоположен во епископа Пелусийского. Вот, что нужно было сказать о обители, называемой пещерною. Некто Маркиан, пресвитер церкви святого Воскресения и игумен обители на святом Сионе, часто приходил к святому отцу нашему Савве, делал ему многие приношения, и, будучи побуждаем верою, сам своими руками с детьми своими Антонием и Иоанном трудился и помогал трудящимся в строении упомянутых святых мест. Столь велика была вера сего мужа! Архиепископ Илия полюбил его и рукоположил ко епископа Севастийского; Антония, сына его, рукоположил во епископа Церкви Аскалонитской, а Иоанна, другого сына его, во диакона церкви святого Воскресения.

38. Но должно возвратиться к повествованию о славных делах Божественного старца. Замок, который, как мы сказали, в описании жизни Евфимиевой, блаженная Евдокия построила на самой высочайшей горе во всей восточной пустыне, по преемству заняли некоторые монахи, защищавшие Диоскорову и Евтихиеву ересь. Когда они, по вторичном соборном рассмотрении их ереси, были из сего замка изгнаны вместе с Геронтием и Романом, то поселились в нем два монаха, которые были поборниками нечестивой Несториевой ереси, и не признавали Святую Деву в настоящем смысле Божьей Матерью, и Христа, нашего истинного Бога, не почитали лицом Святой и Единосущной Троицы. Великий отец наш Савва, видя, что сии монахи находятся, так сказать, над головою трех его монастырей, печалился и с великим прискорбием сносил их близкое присутствие. В те дни видел он следующее видение: ему казалось, что он находится в церкви святого Воскресения, в собрании народа во время богослужения, и некоторые церковные стражи с величайшею угрозою изгоняют из церкви тех двух монахов, которые заражены были Несторианской ересью; казалось, что он убеждает сих стражей позволить монахам приобщиться Святых Таин, но стражи суровым голосом в ответ говорят ему: «Нельзя позволить им приобщиться Святых Таин: ибо они иудеи, не признают Христа истинным Богом и Марию Богородицею». С того времени старец сделался сострадательным к ним, и усердно молился Богу о них, дабы они получили познание истины, и оставили Несториеву ересь. Притом он постоянно и долго ходил к ним, убеждал их, советовал им, и внушал догматы благочестия. Наконец, отец наш Савва, после многих молитв и советов, при содействии Божьем, убедил их предать проклятию Несториевы мнения и присоединиться к Кафолической Церкви. Он вверил их блаженному Феодосию, а начальником и игуменом их замка поставил некоторого ученика своего Иоанна, который по жизни своей был достоин удивления, родом был из Византии, в монашескую жизнь вступил из первого воинского отряда схолариев, и в Великой Лавре строго исполнял монашеские обязанности. Ибо он украшен был божественною мудростью и весьма был способен быть настоятелем в сем месте. Савва дал ему братьев из Лавры, также все нужное для них, сам часто приходил туда, трудился там, и имел попечение о сем месте, доколе, при помощи Божьей, из замка не сделал киновии. В сей киновии Схоларий собрал многочисленное общество, к которому принадлежал и честный Авраамий, епископ Кратийский. Схоларий прожил в сем монастыре тридцать пять лет, и прославился монашескими подвигами и твердостью в православных догматах. Святой отец наш Савва много потрудился в основании и устроении сего монастыря и до смерти не преставал, посещать сего места и благодетельствовать ему.

39. Некогда, вскоре по выходе великого Саввы из Лавры в совершенную пустыню, некоторый монах из Великой Лавры, родом из Иерусалима, по имени Иаков, будучи побужден гордостью, взял с собою некоторых монахов из Лавры, и при упомянутом выше озере, которое называется семиустным (имеющим семь устьев), начал строить малую молитвенницу и кельи с тем намерением, чтобы там основать Лавру. Когда же отцы Лавры начали негодовать на сие и препятствовать его делу, он обманул, их и сказал, что святой отец ему то приказал. Отцы, услышавши сие, опечалились, и перестали ему препятствовать. Великий старец, возвратившись к празднику в Лавру и увидевши строение, призвал к себе Иакова и сказал ему: «Твое предприятие, сын мой основать другую Лавру на месте, принадлежащем Лавре, не богоугодно, тем паче, что избранное тобою место находится при дороге и при нашем озере. Если же кто и будет говорить, что строение будет принадлежать Лавре, то я не хочу, чтобы Лавра так далеко распространялась. Послушай, что пророк советует тем, которые по неопытности и гордости предпринимают дела выше своего достоинства и сил: разсецыте, говорит он, орала ваши на мечи, и серпы ваши на копия (Иоил. 3, 10): ибо какая польза от земледелия, когда война опустошает землю? Как ты можешь учить других, когда сам еще не победил в себе плотских и душевных страстей, когда еще сам управляешься сластолюбием и тщеславием»? Поелику Иаков противоречил сим словам и не хотел оставить своего предприятия: то старец сказал ему: «Я советую тебе, сын мой, полезное, но как ты не хочешь слушаться, то на опыте узнаешь, что Писание справедливо говорит: прекословия воздвижет всяк злый: Господь же Ангела немилостива послет нань» (Прит. 17, 11). Когда святой произнес сии слова и удалился в свою башню: то Иаков объят был ужасом и вместе весьма сильною горячкою: семь месяцев он был мучим сею болезнью, так что в месяце ноябре отчаялся в выздоровлении. Почему просил отцов, чтобы они взяли и снесли его в церковь Лавры, и положили к ногам святого, дабы удостоиться от него прощения прежде смерти. Когда сие сделано было с ним, то святой сказал ему: «Узнал ли ты, в чем состоит награда упрямству и противоречию? Научился ли ты гордостью своею?» Когда же он с трудом отверз уста и сказал: прости меня, честный отец, то святой сказал ему: «Бог простит тебя»; потом подал ему руку, поднял его, и приказал ему приобщиться Пречистых Таин. Приобщившись их, Иаков тотчас принял пищу и выздоровел, так что все удивлялись нечаянной его перемене. С сего времени он уже не возвращался к своему строению. Архиепископ Илия, услышавши о сем, послал людей разрушить строение Иаковлево. А святой отец наш Савва, взявши из Лавры некоторых монахов, способных к телесным трудам, пришел на место, отстоящее от разрушенного строения к северу около пяти стадий, построил молитвенницу и кельи в виде круга, поставил там настоятелями некоторых монахов из Великой Лавры, по имени Павла и Андрея, которые родом были греки и братья по плоти, поселил также и других братьев, основал на сем месте Лавру, и назвал оную «Семиушною». Место сие он приобрел от некоего Зенагона, который родом был из селения Витавудис. Савва ревностно старался об устройстве сего места. Возвратившись в Великую Лавру, он посылал братьям, находящимся в упомянутом месте, Святые Дары и благословенные хлебы. Таким образом, он имел великое попечение о сем месте, как мы уже о том сказали.

40. По прошествии некоторого времени упомянутый Иаков определен на служение в гостинице Великой Лавры. Посему он должен был приготовлять пищу для тех монахов, которые выходили в пустыню для собирания прутьев на корзины. Некогда он сварил слишком много бобов, или густой похлебки из них, и как количество их оставалось и от первого и от второго дня, выбросил остаток оных из окна в поток. Старец, приметивши сие со своей башни, тайно сошел с ней, и выброшенные бобы подобрал в чистоте, потом рассыпал их и высушил. По прошествии некоторого времени, когда Иаков окончил свое дело в кухне, Савва пригласил его одного к себе на обед, и предложил ему высушенные бобы, которые хорошо были приготовлены и приправлены. Между тем, как они ели оные, старец сказал Иакову: извини меня, брат, что я не умел хорошо приправить сей пищи, и что ты, может быть, недовольно хорошо угощен ею. Когда ж Иаков сказал, что он очень доволен угощением, и что давно уже не ел столько приятной нищи: то старец отвечал ему: поверь мне, сын мой, что сии бобы суть те самые, которые ты выбросил из гостиницы в поток. Теперь уверься, что, кто не может хорошо располагать медным горшком при варении растений, так чтобы варимой нищи довольно было для известного числа монахов, и чтобы никогда ничего не пропадало; тот не может управлять обществом монахов: ибо Апостол говорит: если кто не умеет управлять собственным домом, тому как тщись о церкви Божьей? (1 Тим. 3, 5). Услышавши сии слова, Иаков великую от них получил пользу и возвратился в свою келью.

41. Сей же Иаков, живя уединенно в своей кельи, сильно искушаем был бесом блуда. Борясь с ним довольно долгое время, он ослабел в сей борьбе: ибо бес долгое время не преставал воспламенять его. Почему по неведению ли, или по забвению определений, содержащихся в божественных и церковных правилах, Иаков взял нож, и исказил себя. Когда освященный Савва узнал о сем поступке Иакова, то по выздоровлении его, выгнал его из Лавры, как самоубийцу. Его принял в свою обитель великий Феодосий. Он, узнавши и рассмотревши, что с ним случилось, привел его в Лавру, и убедил старца принять его с надлежащею епитимиею. Освященный Савва дал ему заповедь, чтобы он уединенно жил в своей кельи, чтобы из нее никуда не выходил, никого к себе не принимал или ни с кем не имел общения, кроме одного своего служителя. Иаков, принявши от старца заповедь, долгое время молился Богу со слезами. Наконец, старцу открыто было, что Бог принял покаяние Иакова. Старцу было следующее видение. Один светоносный муж указывал ему на некоторого мертвеца, который лежал пред Иаковом, стоящим на молитве. Иаков, услышавши слова: «Услышана молитва твоя, Иаков; теперь протяни руку свою и подними лежащего», воскресил мертвеца. После сего светоносный муж сказал старцу: «Вот мертвец воскрес, и ты разреши узы, возложенные на воскресившего. Старец после сего видения, пришедши в самого себя и рассмотревши оное, позволил Иакову придти в церковь. Здесь Иаков облобызал старца и прочих отцов. Потом посетил и блаженного Феодосия, облобызал и его, и в седьмой день после видения скончался в радости.

42. В Великой Лавре были два брата по плоти, по имени Занн и Вениамин. Они и в отношении к Богу мыслили как братья. Родом были из окрестных мест Хеврона, и украшены были божественными добродетелями. Они оба единодушно просили освященного Савву, чтобы он дал им ту пустынную келью, которую он сам себе построил в расстоянии около пятнадцати стадий от Лавры к Ливии. Великий старец, зная, что они истинные делатели Божьи, согласился на их просьбу и дал им ту келью. И так они имели у себя одну келью пустынную, а другую в Лавре свою. При пустынной кельи они своими трудами и старанием основали киновию при помощи святого отца нашего Саввы, ибо он доставлял им потребное для издержек и прочие нужные вещи. Когда в сем месте умножились братия, то Савва попечением своим построил церковь, освятил ее, и ввел в сию киновию правила других своих киновий. Она благодатью Божиею и доныне процветает и называется «Киновией блаженного Занна».

43. В Лавре был некоторый старец родом из Вифинии, по имени Анфим. Жизнь свою он провел во многих монашеских подвигах. Он с самого начала прибытия в лавру построил себе келью за потоком к востоку против башни св. отца нашего Саввы. Прожив в ней тридцать лет, в старости он сделался болен, так что лежал на постели. Блаженный Савва видя, что он впал в весьма жестокую болезнь, советовал ему взять себе келью около церкви, дабы здесь кто-нибудь без труда мог услуживать ему. Но Анфим не хотел сего и говорил: «Я верю, что в той кельи, в которой я с начала удостоился жить, Бог, создавший мою душу, и примет ее себе». По прошествии некоторого времени в одну ночь св. Савва, вставши до прихода будильника, услышал голос псалмопения, происходящий как бы от множества людей, и подумал, что по какому-нибудь случаю совершается правило в церкви: впрочем удивлялся, что это против обыкновения делается, без его сведения. Почему, сошедши с башни, он услышал многих, поющих приятным голосом только сей стих: пройду в место селения дивна даже до дому Божия во гласе радования и исповедания, шума празднующих. (Псал. 41, 5). Узнавши, откуда происходил голос сего псалмопения, он разбудил от сна канонарха, и приказал ему будить прочих. Потом с фимиамом и свечами пришел в келью старца, но в ней никого не нашел, кроме одного скончавшегося старца. Все пришедшие с Саввою в келью удивлялись сему, и приготовивши честное тело к погребению, принесли в церковь. Потом, совершивши над ним обыкновенное правило погребения, положили между гробами праведных, и прославляли Бога, прославляющего святых своих.

44. В обители блаженного Феодосия был некоторый брат, родом из Азии, по имени Афродисий. Он один поднимал с земли и возлагал на свои плеча тяжесть, обыкновенно возлагаемую на лошаков, то есть, двенадцать мер хлеба. Величиною тела он превосходил всех монахов киновии. Некогда случилось, что он на пути, рассердившись, ударил лошака по голове и разбил ее так, что лошак тотчас упал и издох. Афродисий положил себе на плечи тяжесть и седло бывшее на лошаке, и пришел в обитель. Великий Феодосий прогнал его из обители за убиение сего животного, и Афродисий пришел на Иордан и там рассказал о своем проступке святому Иоанну Египетскому, который тогда сиял добродетелями в Хузиве. Здесь он услышал от Иоанна следующие слова: «Ежели хочешь спастись, то поди к авве нашему Савве и делай то, что он тебе скажет». Почему пришел к Савве, рассказал о своем проступке и просил открыть ему способ спасения. Отец наш Савва дал ему келью и сказал: «Живи в кельи своей, в другую келью не переходи, из Лавры не выходи, обуздывай свой язык, умеряй требования чрева своего, и спасешься». Афродисий, принявши сию заповедь, ни в чем не преступал ее, и в продолжение тридцати лет ни из Лавры не выходил, ни в другую келью не переходил, никогда не имел у себя ни горшка, ни другого какого либо сосуда с кухни, ни кровати, не пил вина даже и растворенного чем либо, не имел двух рубашек, спал на постели, сделанной из древесных ветвей и покрытой рогожею или весьма худою одеждою; у эконома лавры брал финиковые ветви, и каждый месяц доставлял смотрителю над гостиницей девяносто целых корзин; в пищу для себя он брал остатки вареной пищи, как-то от овоща травного, или от овоща шелушного; или от другой какой не питательной пищи; все это смешавши вместе, клал он в одну большую чашу, и из сей чаши ежедневно брал по малому количеству, и тем довольствовался. Хотя пища в сей чаше иногда уже и портилась, но он не выбрасывал ее вон, а только прибавлял к ней новой оставшейся пищи. Ночной его плач не позволял спать живущим около него. И в таком образе жизни оп провел тридцать лет, как мы сказали; никогда не был болен, или уныл, и никогда не чувствовал болезни в желудке. Наконец, он удостоился дара предведения; ибо за неделю предузнал день своей кончины. Пришедши в церковь, он просил отца нашего Савву, чтобы он отпустил его на один день в обитель блаженного Феодосия. Старец узнавши, что приблизился день его смерти, послал с ним Феодула, брата Геласиева и пресвитера, и велел сказать блаженному Феодосию: «Вот того Афродисия, которого я некогда принял от тебя человеком, теперь посылаю к тебе благодати Христовой ангелом». Блаженный Феодосий принял его с радостью, облобызал, дружелюбно пригласил его к себе для принятия пищи вместе с собою, и, наконец, отпустил его в мире. Афродисий, пришедши в Лавру, после непродолжительной болезни, скончался в радости. Отцы приготовили его к погребению и положили вместе с пресвитерами. Впрочем, блаженный Савва приказал положить отдельно честные его мощи, дабы в последствии времени отцы, приходящие на место погребения, могли знать оные и воздать им должное почтение.

    

45. За Иорданом к востоку есть некоторый, принадлежащий к Аравии, город Медавы. Жители его приходили к святому отцу нашему Савве, почерпали у него весьма великую душевную пользу, и приносили в киновию его и в лавру хлеб в зернах и овощи. В числе таковых посетителей Саввы был некоторый старик, по имени Геронтий. Он впал некогда в телесную болезнь, и по причине оной долго прожив во Святом Граде, захотел помолиться в церкви святого Вознесения. Почему сел на лошака, и со своими служителями отправился к церкви. В то время, как он ехал на гору, лошак испугался тени, происшедшей вдруг от какого-то предмета. Геронтий упал с лошака и так расшибся, что пришедший врач не надеялся излечить его. При сем случае некто Порфирий, меньший брат Геронтия, никому ничего не сказавши, пошел в Лавру, и просил святого Савву придти к Геронтию для посещения его. Старец, услышавши о несчастии, случившемся с Геронтием, очень опечалился и тотчас пошел во Святой Град. Пришедши к Геронтию, он долго молился о нем; потом, помазавши его елеем от святого креста, исцелил его, так что все удивлялись столь нечаянной перемене и столь неожиданному чуду.

46. Спустя довольно долгое время после сего, сын сего Геронтия, по имени Фома, некогда во время голода пришел ввечеру весьма поздно во Иерихон в гостиницу, принадлежащую Великой Лавре. Здесь нашел он святейшего Савву, также Феодора и Павла, настоятелей Кастеллийской и пещерной киновии. Блаженный Савва увидевши его, рад был его пришествию и сказал смотрителю над гостиницей: приготовь нам ужин. Во время ужина старец спросил смотрителя, нет ли у него вина; сей ответствовал, что нет ничего, а только есть тыква, наполненная уксусом, который нужен для приправы овощей. Не смотря на сие, святой сказал: «Принеси мне сюда тыкву; благословен Господь; мы и из тыквы получим веселье: ибо Христос Бог наш, претворивший воду в вино, силен претворить и уксус в вино». Когда святой сказал сие, и тыква была принесена: то нашли, что уксус сделался хорошим вином. Тогда Фома удивился неожиданному чуду, а старец сказал смотрителю: скоро принеси горящих угольев, и положи на оные фимиама: ибо в сей час у нас случилось Божье посещение. Вино в тыкве божественною силою так умножилось, что в продолжение трех дней все по многу пили его. Фома, сильно будучи поражен сим чудом, просил старца, чтобы он позволил ему взять тыкву к себе домой. Святой отдал ему, и Фома взявши ее отправился в путь, и как сам он, так и спутники его пили оставшееся вино до самого пришествия в Медавы. О сем рассказал мне авва Геронтий, который ныне Настоятелем в обители святого Евфимия. Он сын Фомы и внук Геронтия. К своему рассказу он присовокупил и сии слова: мы сохраняли сию тыкву в доме своем многие годы. Когда кто делался болен: то наши домашние наполняли тыкву водою, окропляли ею больного, и сие окропление облегчало больного во всякой телесной болезни.

47. Савва, сей подвижник благочестия, идя некогда с некоторым учеником своим от Иерихона к Иордану, встретился на пути с некоторыми мирскими людьми, между которыми была и красивая девица. Когда сии люди прошли мимо их: то старец, желая испытать своего ученика, сказал ему: «Какова эта девица, которая прошла мимо нас? Кажется, она одноглазая»? Брат отвечал ему: «Нет, отец, она оба глаза имеет». Услышавши сие, старец сказал ему: «Где ж у тебя та заповедь, которая говорит: не останавливай взора твоего на ней и не прельщайся ресницами ея»? (Прит. 6, 25). «Ты любопытным взором можешь воспламенить в себе страсть. Теперь будь уверен, что ты не будешь жить со мною в кельи, потому что ты не смотришь за глазами своими, так как должно». Савва отослал его от себя в Кастеллий, и после того, как он прожил там некоторое время и довольно научился всемерно наблюдать за своими глазами и бдеть над своими мыслями, Савва принял его в Лавру и дал ему келью.

48. Повар в Лавре сварил некогда тыкв для художников, и при наступлении времени, определенного для принятия пищи, отведав их, нашел, что они горьки. Не имея у себя ничего, чем бы можно было приправить их, и потому будучи стеснен сим случаем, скоро побежал к старцу, пал пред ним и объявил ему о сем происшествии. Святой пришел в кухню, положить крестное знамение над сосудом, и сказал повару: «Теперь поди, подавай на стол; благословен Господь»! Тыквы тотчас сделались сладкими, и все их ели, насытились и прославили Бога.

49. Некогда, как сей святой старец шел из Рувы к Иордану, на то место, где растет тростник, встретился с ним величайший хромающий лев. Припадши к Савве, он показывал ему свою ногу, и знаками просил его оказать вспоможение. Отец наш Савва, видя терпимую зверем боль, сел, и взявши его ногу вынул из нее вонзившуюся спицу. Лев, получив облегчение боли, встал и начал ходить. После сего в продолжение Четыредесятницы он сопутствовал старцу и охотно служил ему. Освященный старец имел тогда при себе некоторого ученика, родом сирианина, по имени Флаиса. Сей ученик для услуги имел у себя осла в Руве, в нижней ее стране. Савва, пославши некогда сего ученика для исполнения своего поручения, приказал льву стеречь осла его. Лев поутру брал ртом узду осла, уходил с ним, и пас его весь день, а в вечеру поил его и возвращался с ним. По прошествии нескольких дней, когда лев продолжал исполнять свою службу, Флаис, посланный для исполнения возложенного на него дела, вознерадевши о своем спасении или может быть чем-нибудь возгордившись и посему будучи оставлен Богом, пал в грех. Точно в сей же самый день лев умертвил осла и съел его. Флаис узнавши о сем, увидел, что грех его есть причина, по которой осел его съеден. Посему не смел явиться к старцу, но предался отчаянию, пошел в свое селение и там оплакивал свой грех. Но божественный старец, подражая Господнему человеколюбию, не презрел его, но, по долговременном искании, нашел его, наставил, преклонил к Богу, и таким образом восставил от падения и спас его: ибо Флаис заключил себя в кельи, принес искреннее покаяние и много благоугодил Богу.

50. В семьдесят третий год жизни освященного Саввы, Иерусалимский архиепископ Илия, намереваясь послать некоторых игуменов в Константинополь, призвал к себе отца нашего Савву, и просил его идти туда с другими игуменами, и всеми силами стараться о сохранении спокойствия Иерусалимской церкви, Матери церквей: ибо император Анастасий, будучи в сильном негодовании на Илию, покушался ниспровергнуть и привести в беспорядок все церковное постановление в Палестине. Но я в кратких словах расскажу сначала, какая была причина гнева и негодования императорского на архиепископа. Во время патриаршества Илии в Иерусалиме, в третий год Анастасиева царствования, Церковь Божья разделилась на три части и находилась в беспорядке: ибо римские архиереи были в несогласии с византийскими за то, что сии внесли в церковные помянники имя Акакия, бывшего епископом Константинопольским, и не последовавшего учению Римских. Византийские же епископы были в несогласии с александрийскими за то, что сии проклинали Халкидонский Собор и принимали в церковное общение Диоскора, низложенного на сем Соборе. И так Илия был в общении только с одним Византийским епископом, поелику Западные, как мы сказали, отделились от Восточных, а Палладий епископ Антиохийский в удовольствие императору проклинал определения Халкидонского Собора и соглашался с Александрийцами. При таковых обстоятельствах император, оклеветав Константинопольского епископа Евфимия, низверг его с епископского престола за то, что он соборно утвердил определения Халкидонские. Александрийский и Антиохийский епископы согласились на низвержение Евфимия; но Илия не хотел согласиться на оное. Впрочем, узнавши, что Македоний, рукоположенный на место Евфимия, есть православный, как это видно было из его соборных определений, принял его в общение с собою. Это в начале не мало обеспокоило императора. И так Македоний и Илия были в единомыслии. Когда же и Флавиан, по кончине Палладия, к ним присоединился, то император, отважный на дела противные благочестию, не мог терпеть сего единения, и старался послать их в заточение. Почему приняв сперва разные ложные доносы на Македония, лишил его епископства, и на место его поставил Тимофея, приказав согласиться на сие поставление Флавиану и Илии. Они на соборное исповедание веры, предложенное Тимофеем, согласились, но не согласились на то определение, которым Македоний низвержен с епископского престола. Император сильно разгневался на обоих сих епископов, и обеим церквам угрожала великая буря. По сей-то причине патриарх Илия, как мы уже сказали, послал в Константинополь отца нашего Савву и других с ним игуменов, написав к императору следующее письмо: «Для испрошения милости от вашей державы я посылаю к вам рабов Божьих избранных, честных, верных, настоятелей всей пустыни, и в числе их преподобного Савву, который нашу пустыню населил подобно городу и ею управляет, и который есть светильник всей Палестины». Таково было письмо архиепископа Илии. Отец наш Савва повиновался архипастырю своему и усердно желал, если только будет возможно, помочь кафолической православной вере, которая тогда была обуреваема и в опасности. Когда Савва был отпущен и находился в пути, то император Анастасий, по необузданному гневу на Флавиана и Илию, дал указ, чтобы в Сидоне составился собор из восточных и палестинских епископов, и главными лицами на соборе повелел быть Сотириху епископу Кесарии Каппадокийской, и Филоксену епископу Иерапольскому, которые отвергали Халкидонские определения и защищали Евтихия и Диоскора и их ереси.