Христос достаточно показал Свою власть
над смертью, воскресив дочь Иаира и сына Наинской
вдовы. Однако те оживленные были только что умершими.
Не успела остыть еще отроковица, которой было сказано:
«Талифа куми». И юноша, выносимый вон из
города, отдал душу недавно, поскольку в тот же день
хоронят на Востоке.
Лазарь же был четверодневен. То есть никаких, даже самых
изощренных, сомнений в подлинности его смерти ни у кого не
было. И там, где еще мог сомневаться ум, всякое сомнение
отгонялось обонянием. «Господи, уже смердит»,
– говорила одна из сестер Христу. В этом жутком
запахе смерти спрятана немалая доля страха смерти вообще.
Мысль о том, что любимый тобою человек разлагается, что
телесный его состав охвачен гниением, может быть
нестерпимой. Отсюда, быть может, и слезы Самого
Богочеловека над закрытым гробом Лазаря. Отсюда и любовь
православных христиан к святым мощам, которые фактом
своего многолетнего благоухания побеждают не что иное, но
саму смрадную гниль, и делают очевидной победу над самим
грехом, эту гниль родившим.
То, что Христос воскресил очевидно умершего человека, уже
ставшего добычей тления, не могло утаиться и требовало
решительных выводов. У Иезекииля Господь говорит: «И
узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу
вас, народ Мой, из гробов ваших» (Иез. 37: 13). Либо
нужно было признать, что Иисус – Господь и начали
сбываться самые великие пророчества, либо…
У неверующих выбор невелик. Собственно, коридор сужается
до одних единственных дверей, на которых написано:
«Убить Иисуса, а вместе с Ним и Лазаря как очевидное
доказательство произошедшего чуда». Так и решили, о
чем Христос знал, и, восходя в Иерусалим, говорил ученикам
об ожидающем Его отвержении, оплевании, распятии,
воскресении. Знал и тем не менее шел, по написанному, все
умножая и умножая Свою славу, а вместе с ней умножая и
умножая злобу врагов.
Но мы можем остановиться перед вопросом: «А почему
Иисус, будучи сильнее смерти, не смирил ее до конца одним
лишь внешним воздействием?» Многие люди задают этот
вопрос себе, небу или в невысказанном виде носят его в
сердце. «Нельзя ли просто упразднить смерть и
уничтожить диавола?» – так звучит этот вопрос.
И оказывается, что нельзя.
То «знамение Ионы пророка» (Мф. 12: 39),
которое одно только и дастся роду лукавому и
прелюбодейному, не означает ли, что Сыну Божию предстояло
неизбежное схождение в само чрево адово, а не просто
внешняя победа нам ним? Означает именно это. Будучи
сильным, как Пастырь, Он, вместе с тем, и слаб слабостью
невинного ягненка. Он и Авель, приносящий жертву, и
Ягненок, в жертву приносимый, и Бог, эту жертву
принимающий.
Господь благоволил войти в область смерти, поддаться ей,
чтобы таким образом наполнить ее Собою. Жгучее желание
смерти – жить автономным бытием, таким способом
жизни, которая с Богом ничего общего не имеет. Не иметь
причастия Богу и ненавидеть благодать – это сущность
духовной смерти. Поэтому Господу предстояло перехитрить
хитрейшего змея (см.: Быт. 3: 1) и, подчинившись слабости,
дать аду Себя проглотить. Змей же – начальник смерти
и хозяин тьмы – привык глотать всех оказавшихся с
ним рядом. Пасть его широка, и чрево его не знает сытости.
Отпуская от себя на время людей, воскрешаемых Иисусом,
диавол терпел непривычные потери и распалялся злобой. Не
умея отдавать, а умея лишь забирать навеки, он ждал
удобного времени, чтобы проглотить и Самого обидчика, Чей
голос вызывал из гробов мертвых.
Не умолчим и о том, что воскрешенные Христом люди не были
введены Христом еще в полноту жизни, но были лишь живым
знамением силы Христовой. А так, в жилах их продолжала
течь отравленная смертью кровь, и смерть, как общий долг,
оставалась за ними. Окончательным воскресением и
изменением они изменятся вместе со всеми в день Второго
пришествия. Потому, воскрешая Лазаря и иных, Христос
действует вдвойне премудро: и являет невиданную Свою
власть, и не уничтожает смерть одним лишь внешним
действием. Он действует и раздражает Своих врагов –
диавола и вождей народа, как некогда Моисей –
фараона, чем делает Свою смерть неизбежной, а вместе с ней
делает неизбежной и Свою победу над смертью вообще.
***
Он будет осужден, и в день осуждения многим будет казаться
слабым и беспомощным. Таким же Он покажется и в день
Искупительного страдания. Тогда Ему со смехом припомнят
все: и воскрешение Лазаря, и обещание в три дня
восстановить храм. «Других спасал, а Себя не может
спасти», – скажут ему не раз и не два. И
только когда смерть проглотит Его, диавол, сей левиафан,
почувствует, что «веревкою схватили за язык его и
кольцо вдели в ноздри его» (см.: Иов 40:
20–21).
Не снаружи, но изнутри Господь пленил плен и расторг
ненасытную адскую утробу. С тех пор и смертная тьма
озарилась Божиим светом, и верующий человек видит в этом
событии исполнение Давидового пророчества: «Если я и
пойду долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты
со мною» (Пс. 22: 4).
***
А что же Лазарь? Замотанный по рукам и ногам, как бабочка
в коконе, он выходит в ответ на призыв Спасителя. Он похож
на овцу, выхваченную Давидом из львиной пасти (см.: 1 Цар.
17: 35), и, как и спасенная овца, он изранен. В его глаза
страшно смотреть, потому что испытанное им еще никем не
испытано. Он есть живое пророчество о будущем всеобщем
воскресении, и он же – исполнение сказанного:
«Наступает время, и настало уже, когда мертвые
услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут» (Ин. 5:
25).
Позади Лазаря – черный зев могилы, а перед ним
– Сказавший: «Лазарь, гряди вон!»
Протоиерей Андрей Ткачев
7 апреля 2012 г
|